И не будет тут ни морали, ни смысла.Режь, бей, кромсай на клочки, разрывай швы, и пуговицы, пуговицы пусть летят на пол, а потом и ко всем чертям, швыряй в стену, на пол чашки, тарелки, пусть ковер из стекла будет мягким, красиво-красным, кроваво-красным, и зеркало, разбей его, ну же, порежься как следует, может так важное осознаешь, и в окно, выброси стулья в окно все, пусть прохожие ловят благосклонного неба знаки, тяжелые деревянные камни забытых и пропитых невесть с кем и когда истин. Режь, бей, кромсай, кричи, может так, через хаос в квартире, как микстурой, вылечишь душу, или что там у тебя вместо, вместо той, дарованной свыше, бессмертной души? Режь, бей, кромсай, ничего не жалей. И не плачь. Не к лицу, плачут те, у кого еще грамм хоть остался той дарованной свыше души. Оставайся. Слушай Бродского, с комнаты ни ногой, не совершай ошибку. Посмотри, как разрушенное вновь обретает жизнь, может так, хоть когда-нибудь, хоть однажды, хоть на миг, на секунду, когда сон и явь тесно переплетутся как змеи и пожрут тебя старого, изуродованного, разбитого, вновь вернется покинувший к покинутому.